Лев Шадрин не любит картонных персонажей

На курском писательском небосклоне появляются новые имена. Одно из них – Лев Шадрин. О том, с чего должен начинаться триллер, кто настоящий писатель, кто любитель — и о многом другом он поведал нашему корреспонденту.

– Историк, юрист, судебный эксперт, прозаик... Кто вы в свои 33 года?

– В последнее время – прозаик.

– Не работа ли судебным экспертом сподвигла вас «взяться за перо» и создать в 2006 году криминальный роман «Топор судьбы»? Или помогли гены?

– Думаю, что все-таки отец (писатель и актер Николай Шадрин – ред.) сподвиг.

– Тема романа-триллера взята из ваших «судебных хроник»?

– В детстве свободное время мы проводили во дворе. Телевидения не было, как такового – два канала. Более того, отец меня воспитывал и телевизор ограничивал, говорил: «Зачем тебе ящик для дураков, что можно из него почерпнуть?». Зато он мне много читал на ночь Пушкина, Гоголя. Первое, что меня сильно потрясло, это «Песни западных славян» Пушкина, особенно стихотворение о Марко Якубовиче, про упыря. Сказка. К 90-м годам прошлого века в Курске появились видеосалоны с американскими фильмами. До этого нас долго учили, что «Америка загнивает со своим капитализмом, кинодеятели выдают такие отвратительные жанры, как фильмы ужасов, триллеры – и это все гнусно, потому что уводит человека от реальности». Когда же я их посмотрел, то некоторые показались мне даже захватывающими.

Как-то мы с отцом пришли к выводу, что хорошо было бы объединить традиции русской литературы и по-американски закрученный сюжет. Может быть, получится то, что я хотел бы читать или смотреть на экране...

– Сюжет закручиваете действительно лихо, и интрига держится до конца. Повесть «Жестянка» заинтересовала редакторов журналов «Москва» и «Казань». В каком из них опубликована полная версия?

– В журнале «Казань».

– Не обидно было, что «урезали» в столице?

– Нет, в какой-то степени в «Москве» даже лучше получилось, сжато и концентрированно. Тому, кто издался впервые, хочется иметь отзывы. В Курске читают только знакомые, их можно заподозрить в необъективности. А журнал «Москва» – это уровень строгий и солидный, масштаб не только всероссийский, но и международный. Во всяком случае, от журнала мою повесть направили еще на отборочный конкурс для участия в XII международном форуме молодых писателей, где я оказался в числе победителей. В конкурсе участвовали также молодые писатели Франции, Германии, Индии. Уже получил приглашение.

– Я слышала, он традиционно проходит в Липках Тульской области?

– Очень жду этого события. В программе – мастер-классы, общение с писателями. Предложено несколько направлений: поэзия, проза, драматургия. Записался на прозу. Мне еще драматургия интересна, причем кино.

– Работа сценариста заинтересовала? А что... Очень динамичный сюжет в вашей прозе, она так и просится на экран.

– Хочется понять, как это все пишется для кино, ведь там есть свои особенности. Хотя отношение к сценаристам в обществе прохладное – это якобы не совсем писатель, несерьезная работа... Можно и в повести, думаю, использовать те знания, которые приобретаешь из сценарного мастерства. Стивен Кинг считал, что писать нужно о том, что знаешь и пережил сам, тогда получится живо и зримо. А Лев Толстой говорил, что есть такое понятие, как энергия заблуждения: не знаешь что-то, но пишешь об этом. Но Лев Толстой – гений... Помните анекдот: человек собирается писать книгу об Африке, у него спрашивают: «Как же ты это сделаешь, если там никогда не был?» Он отвечает: «Данте в аду тоже не был, но получилось же!»

Для себя я выработал правило: писать о жизненных ситуациях, которые сам пережил или слышал о них, что еще важно – писать о том, что любишь, тогда получается живо. Но не факт, что читателю это будет интересно. Поэтому необходим сюжет в развитии.

– А такое бывает, что пишешь-пишешь, а герои не «слушаются», и задуманы они были совсем другими?

– Так бывает под конец. В поведении персонажей есть что-то от актерства. Когда пишешь, то вживаешься в роль одного героя, потом другого, третьего. И совсем не огорчает, наоборот, радостно, когда вдруг герой говорит то, чего ты не ожидал, и ведет себя неожиданно.

– Ваша проза жесткая. Всякому подростку, наверное, приходилось страдать от чужой безнаказанности и собственной беспомощности. Точно переданы их нелогичные, а местами даже незаконные поступки. Похоже, слабоволие вам претит?

– Положительный герой обязательно должен быть. В 90-х годах появилось направление, когда «независимые» кино, литература обходились без него, наделяя обаянием героя явно отрицательного, которому невольно сочувствуешь. Мне такое неприятно, я стараюсь всегда, чтобы у меня получился положительный герой.

– Кому первому доверяете знакомство со своими рукописями?

– У меня есть критик очень важный и первый читатель – отец. И я ему благодарен. Иногда споры доходят до крика, но потом я соглашаюсь, смотрю трезвым взглядом. Например, «Топор судьбы» был написан сначала в 400 страниц. Отец сказал, что это не годится, надо сократить. Я критику писателя Николая Ивановича Шадрина очень ценю. Переделал, сократил.

– Актеры говорят, что положительного героя трудно играть. А создать такой характер легко?

– Намного проще изобразить отрицательного персонажа. А положительный герой, то есть главный в произведении, – это тот, кто попадает в какую-нибудь тяжелую ситуацию. А так как я пишу триллеры, стараюсь, чтобы было интересно читать, – эти ситуации наслаиваются одна на другую, становясь все более сложными. Вот по этой канве и веду героя.

– У вас сложился и свой стиль написания...

– Для меня очень важна так называемая ткань произведения, форма высказывания. Можно, к примеру, сказать: пошел дождь, а можно – как у Булгакова: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, скрыла ненавистный Прокуратору город».

– В «Жестянке» меня восхитило образностью начало 15-й главы: «Осень жадно обглодала деревья до рыбьего скелета, всклокоченные тучи седыми бородами ливней вымыли улицы до блеска, смыли желтую слизь раскисших листьев. А ночью под фонарем уже толклись снежинки»…

– Находить нужные слова – это самое интересное. Необходимо баланс сохранять: с одной стороны, чтобы был характер интересный и живой, раскрытый в традициях именно русской литературы; с другой – чтобы сюжет развивался, не буксовал, не затормаживал действие. Гоголю наиболее, с моей точки зрения, это удавалось, а из Достоевского вышел весь американский триллер. Как говорил Хичкок, «Мне не интересны характеры, мне интересны лестницы, которые скрипят». В том плане, что для фильма важен не характер, а лестница, которую подпилили, герой идет по ней, и мы знаем, что она подпилена, упадет он или нет? Не совсем согласен с Хичкоком. Мне кажется, без характера это будет картонный персонаж, которому я не сопереживаю, а ведь это очень важно. Например, у Вампилова в пьесах характеры прописаны очень подробно.

– Лев, похоже, вы не намерены пока менять тему своих произведений?

– Посмотрел в Интернете отзывы на последнюю повесть. Есть всякие. Положительные – приятно. Отрицательные... в одном говорится, что написано хорошо, но тема бандитов настолько надоела! И тут я дрогнул... У меня нет положительных бандитов, как это принято в нашем кино. Блатная романтика меня не прельщает. Мне всегда нравилась мистика. Может быть, что-то подобное написать?.. Недавно я читал книгу, называется «Песнь Кали» – занятная вещь. Может быть, куда-то в подобное податься?

– А пишите по старинке: ручкой по бумаге?

– Поначалу писал в тетради ручкой. Потом, когда надо стало перепечатывать, понял, какой это кошмар. Я довольно ленивый, поэтому научился работать на компьютере, так гораздо удобнее. Еще заметил такой момент: пишу какую-то главу, она мне не нравится. Снова к ней возвращаюсь, правлю, даже заново переписываю… А люди читают и говорят: как у тебя тут здорово получилось.

– Литература особого дохода не приносит... Это вас не смущает?

– Это семейные радости, собственное удовольствие. Но ведь «надежда юношей питает». Может ли современный писатель жить на гонорарах? Смотря кто… Мы не можем, иногда за свой счет издаем. Нравится нам «марать бумагу», что поделаешь... Это у нас семейное. Пока есть охота, надо трудиться. Литература – это, с одной стороны, возможность высказаться, а с другой – это еще и желание заразить своей какой-то идеей, мыслью, тревогой, радостью читателей. Еще Толстой говорил: прямо высказанная мысль страшно теряет свое значение. Хорошая литература воздействует на подсознание... Что-то вроде пропаганды получается, поэтому очень аккуратно нужно к этому подходить. Ответственно...

– Лев, вы полностью углубились в эту работу. А друзья? Годы-то молодые...

– Есть друзья, они становятся героями моих романов и повестей. Отец про «Топор судьбы» говорил: «Почему они у тебя все такие грубые?» А друзья говорят: «Да, похоже на нас, только очень культурные ребята».

– Спорт не забросили?

– И сейчас понемногу занимаюсь боксом.

– А мечты?

– Написать сценарий и выпустить кино. Пока не знаю о чем, но хочу в этом направлении двигаться. Но есть ли в этом хоть какая-то надежда, не знаю... Возможно, будет зря потраченное время, а может быть, хорошая повесть получится. Когда есть Интернет, ощущение такое, что можно постучаться в любую дверь. Словом, посмотрим…



Людмила КУТЫКИНА

 
По теме
Роман Старовойт назвал возмутительной ситуацию с убийством собаки в Золотухинском районе - Курская правда В район выехали следователи, которые должны разобраться в произошедшем. Фото: Телеграм-канал Романа Старовойта Роман Старовойт прокомментировал ситуацию с убийством собаки в Золотухинском районе.
Курская правда
Туберкулезу – нет! - ЮЗГУ В Юго-Западном государственном университете состоялась встреча студентов с врачом-эпидемиологом Марией Мосиной.
ЮЗГУ